Зеркала и совокупление отвратительны, ибо умножают количество людей.
На нашем каталоге публицистика раньше не размещалась, но эта статья - просто шедевр, и место ей здесь.
Раскопана в журнале "Вопросы литературы", №7 за 1962 г.
Автор писал всерьез. В рубрике "Заметки о языке". Действительно всерьез, с примерами.
И ЕЩЕ РАЗ «ИХНИЙ».И ЕЩЕ РАЗ «ИХНИЙ».
Это слово сделалось предметом жаркого спора. Печатного и непечатного. Одни говорят, что оно — ошибка, плод небрежной речи (напр., Л. Успенский в статье «Полный разума», «Известия», 1960, № 296). Другие считают его достойным литературного языка (напр., А. Югов, см. статьи в «Неве», 1960, № 5, и 1962, № 1).
Давайте ж разберемся.
Личное местоимение я имеет при себе притяжательное — мой. Ты — твой. Мы — наш. Вы — ваш. А вот притяжательным местоимениям при он, она, они «не повезло» в литературном языке: они совпадают с косвенными падежами местоимений он, она, они — его, ее, их дом. Отсюда — ряд «неудобств».
Первое — звуковое совпадение с формами косвенных падежей личных местоимений (омоформия).
Второе — его, ее, их не согласуются в роде, числе, падеже со словами, к которым относятся, остаются неизменными: его дому, домам, их дому, их домам и т. д. А все остальные притяжательные местоимения согласуются: мой дом, моего дома, моя книга, мои книги и т. п.
Третье «неудобство». Можно сказать: вышло по-моему; по-моему, вы правы; он шел по моему следу — местоимение образует с по наречие, вводное слово и словосочетание. То же самое твой, наш, ваш. Другое дело его, ее, их. Вы чувствуете, как «не поворачивается» язык образовать наречие и вводное слово?
В народных говорах эти неудобства устранялись существованием уймы форм: ейный, евоный; еин, евонов; евойный; их, иха, ихо, ихи; ихий; ихной, ихный, ихний.
Наиболее жизнеспособной оказалась последняя. Она стала общерусской просторечной формой притяжательного местоимения при личном местоимении они, просторечным вариантом притяжательного их.
Знаменитый языковед XIX века Ф. Буслаев в своей авторской речи употребил «ихный» и чуть ниже заметил: «Притяжательное ихный, столь употребительное в речи разговорной и столь необходимое, еще довольно туго входит в язык книжный» («Историческая грамматика», М. 1959, стр. 118)1. На это обратил внимание читателей и академик А. Шахматов: «При их находим ихний, не получившее полного права гражданства...» («Очерк современного русского литературного языка», М. 1941, стр. 168).
Полного права гражданства... Нет его и сейчас. Некоторые редакторы безжалостно вычеркивают «ихний», «по-ихнему» из авторской речи. Они ссылаются на родство ихнего с ейным и евоным. Но бояться такого родства не след. Не токмо сын за отца, но и брат за брата не ответчик. Не выбились братья и сестры ихнего за пределы областных говоров — значит, такая судьба. А ихний-то причем? Он-то давно стал общерусским.
В речи персонажей Лермонтова, Тургенева, Островского, Некрасова, Достоевского, Каронина, Чехова, Горького встречаются ихний, по-ихнему. Нечего уж говорить о персонажах Маяковского. Лишь один пример. В патетической восемнадцатой главе «Хорошо!», которая звучит, как реквием, поэт слышит тревожный вопрос похороненных у кремлевской стены революционеров:
А в ихних
черных
Европах и Азиях
боязнь,
дремота и цепи?
Порой противники «ихнего» кивают и на словари. «Словарь Академии Российской» и «Словарь церковнославянского и русского языка» (1847) не снизошли до этого слова. Из лучших словарей XIX века только далевский отмечал: «Ихний... ихный, ихной...» (4-е изд., т. 2, стр. 160).
В современных словарях, отмечающих это слово, сказано: «просторечное». И правильно сказано. Лексикографы вынуждены ставить такую помету. И не оттого, что хотят помешать слову «вокнижиться», а потому, что словари составляются на основе картотек. Ну, а если там негусто с примерами на ихний в собственно авторской речи мастеров слова?
Вот и в известном «Толковом словаре русского языка» под редакцией проф. Д. Ушакова есть такая помета. А сам Д. Ушаков, как любезно сообщил мне проф. С. Крючков, пользовался в письмах словом «ихний». Значит, он не считал его искажением, ошибкой.
И пусть не прячутся пуристы за спины лексикографов. Языковеды отлично знают: просторечие — яркая краска на писательской палитре. И еще: просторечие — резерв литературного языка. И то, что вчера было просторечным, завтра может стать литературным. Нет, не боятся языковеды просторечия и никого им не пугают.
«Ленин, говоря об освобождении Владивостока, назвал город не нашим, а «нашенским». Это нелитературное, чисто народное слово... в данном случае гораздо выразительнее, чем литературное «наш»...» (Л. Чуковская, В лаборатории редактора, 1960, стр. 79).
---------
1 Процитировав это место из Буслаева, А. Югов пишет: «Как видите, даже в просторечной форме «ихный» (а не «ихний») это слово не напугало крупнейшего русского языковеда и искусствоведа» («Нева», 1962, № 1, стр, 180).
Во-первых, и «ихний» было просторечным. «Ихный» — это его твердый вариант (ср. «дальний» и «дальный», «искренний» и «искренный»).
А во-вторых, и А. Югов, оказывается, не прочь употребить общепринятый термин «просторечный», который столь часто вызывал его гнев.
Слово это не сделалось литературным. Оно осталось просторечным, народным вариантом нашего.
Рядом с «их» стоит его просторечный вариант «ихний». И пусть, когда это им нужно, пишущие берут ихнего в свою авторскую речь.
Как это сделал Писемский (см. словарь под ред. Д. Ушакова на слово «ихний»).
Как сделал это Л. Андреев (см. примеры в статье А. Югова, «Нева», 1962, № 1, стр. 180).
Как это сделал А. Луначарский в стихотворении «Блоку «Двенадцати»:
Их жестокого романса
Подкупил тебя трагизм.
На победу мало шанса,
Чужд тебе социализм,—
Но объят ты ихней дрожью,
Их тревогой заражен...
(«Вопросы литературы», 1961, № 1, стр. 202)
Как многократно делал это Маяковский, которого даже цитировать не стану, настолько это известно.
Как сделал это Л. Леонов в статье «О природе — начистоту»: «...жарко поговорить с местными нерадивыми властями и, может быть, даже постучать по ихнему столу» («Литературная газета», 22 октября 1960 года).
Очень может быть, что здесь редактор произнесет свое сакраментальное: «Вы не Луначарский, не Маяковский, не Леонов».
Да, не Луначарский, не Маяковский, не Леонов. Частицу «не» можно поставить перед фамилиями всех мастеров первой руки. Но тогда учиться у кого? На чьих плечах стоять?
Язык по самой своей природе демократичен. Ему претит всякая табель о рангах. В языке что позволено Юпитеру, то разрешено и простому быку.
Автор: Эр. Ханпира.
Раскопана в журнале "Вопросы литературы", №7 за 1962 г.
Автор писал всерьез. В рубрике "Заметки о языке". Действительно всерьез, с примерами.
И ЕЩЕ РАЗ «ИХНИЙ».И ЕЩЕ РАЗ «ИХНИЙ».
Это слово сделалось предметом жаркого спора. Печатного и непечатного. Одни говорят, что оно — ошибка, плод небрежной речи (напр., Л. Успенский в статье «Полный разума», «Известия», 1960, № 296). Другие считают его достойным литературного языка (напр., А. Югов, см. статьи в «Неве», 1960, № 5, и 1962, № 1).
Давайте ж разберемся.
Личное местоимение я имеет при себе притяжательное — мой. Ты — твой. Мы — наш. Вы — ваш. А вот притяжательным местоимениям при он, она, они «не повезло» в литературном языке: они совпадают с косвенными падежами местоимений он, она, они — его, ее, их дом. Отсюда — ряд «неудобств».
Первое — звуковое совпадение с формами косвенных падежей личных местоимений (омоформия).
Второе — его, ее, их не согласуются в роде, числе, падеже со словами, к которым относятся, остаются неизменными: его дому, домам, их дому, их домам и т. д. А все остальные притяжательные местоимения согласуются: мой дом, моего дома, моя книга, мои книги и т. п.
Третье «неудобство». Можно сказать: вышло по-моему; по-моему, вы правы; он шел по моему следу — местоимение образует с по наречие, вводное слово и словосочетание. То же самое твой, наш, ваш. Другое дело его, ее, их. Вы чувствуете, как «не поворачивается» язык образовать наречие и вводное слово?
В народных говорах эти неудобства устранялись существованием уймы форм: ейный, евоный; еин, евонов; евойный; их, иха, ихо, ихи; ихий; ихной, ихный, ихний.
Наиболее жизнеспособной оказалась последняя. Она стала общерусской просторечной формой притяжательного местоимения при личном местоимении они, просторечным вариантом притяжательного их.
Знаменитый языковед XIX века Ф. Буслаев в своей авторской речи употребил «ихный» и чуть ниже заметил: «Притяжательное ихный, столь употребительное в речи разговорной и столь необходимое, еще довольно туго входит в язык книжный» («Историческая грамматика», М. 1959, стр. 118)1. На это обратил внимание читателей и академик А. Шахматов: «При их находим ихний, не получившее полного права гражданства...» («Очерк современного русского литературного языка», М. 1941, стр. 168).
Полного права гражданства... Нет его и сейчас. Некоторые редакторы безжалостно вычеркивают «ихний», «по-ихнему» из авторской речи. Они ссылаются на родство ихнего с ейным и евоным. Но бояться такого родства не след. Не токмо сын за отца, но и брат за брата не ответчик. Не выбились братья и сестры ихнего за пределы областных говоров — значит, такая судьба. А ихний-то причем? Он-то давно стал общерусским.
В речи персонажей Лермонтова, Тургенева, Островского, Некрасова, Достоевского, Каронина, Чехова, Горького встречаются ихний, по-ихнему. Нечего уж говорить о персонажах Маяковского. Лишь один пример. В патетической восемнадцатой главе «Хорошо!», которая звучит, как реквием, поэт слышит тревожный вопрос похороненных у кремлевской стены революционеров:
А в ихних
черных
Европах и Азиях
боязнь,
дремота и цепи?
Порой противники «ихнего» кивают и на словари. «Словарь Академии Российской» и «Словарь церковнославянского и русского языка» (1847) не снизошли до этого слова. Из лучших словарей XIX века только далевский отмечал: «Ихний... ихный, ихной...» (4-е изд., т. 2, стр. 160).
В современных словарях, отмечающих это слово, сказано: «просторечное». И правильно сказано. Лексикографы вынуждены ставить такую помету. И не оттого, что хотят помешать слову «вокнижиться», а потому, что словари составляются на основе картотек. Ну, а если там негусто с примерами на ихний в собственно авторской речи мастеров слова?
Вот и в известном «Толковом словаре русского языка» под редакцией проф. Д. Ушакова есть такая помета. А сам Д. Ушаков, как любезно сообщил мне проф. С. Крючков, пользовался в письмах словом «ихний». Значит, он не считал его искажением, ошибкой.
И пусть не прячутся пуристы за спины лексикографов. Языковеды отлично знают: просторечие — яркая краска на писательской палитре. И еще: просторечие — резерв литературного языка. И то, что вчера было просторечным, завтра может стать литературным. Нет, не боятся языковеды просторечия и никого им не пугают.
«Ленин, говоря об освобождении Владивостока, назвал город не нашим, а «нашенским». Это нелитературное, чисто народное слово... в данном случае гораздо выразительнее, чем литературное «наш»...» (Л. Чуковская, В лаборатории редактора, 1960, стр. 79).
---------
1 Процитировав это место из Буслаева, А. Югов пишет: «Как видите, даже в просторечной форме «ихный» (а не «ихний») это слово не напугало крупнейшего русского языковеда и искусствоведа» («Нева», 1962, № 1, стр, 180).
Во-первых, и «ихний» было просторечным. «Ихный» — это его твердый вариант (ср. «дальний» и «дальный», «искренний» и «искренный»).
А во-вторых, и А. Югов, оказывается, не прочь употребить общепринятый термин «просторечный», который столь часто вызывал его гнев.
Слово это не сделалось литературным. Оно осталось просторечным, народным вариантом нашего.
Рядом с «их» стоит его просторечный вариант «ихний». И пусть, когда это им нужно, пишущие берут ихнего в свою авторскую речь.
Как это сделал Писемский (см. словарь под ред. Д. Ушакова на слово «ихний»).
Как сделал это Л. Андреев (см. примеры в статье А. Югова, «Нева», 1962, № 1, стр. 180).
Как это сделал А. Луначарский в стихотворении «Блоку «Двенадцати»:
Их жестокого романса
Подкупил тебя трагизм.
На победу мало шанса,
Чужд тебе социализм,—
Но объят ты ихней дрожью,
Их тревогой заражен...
(«Вопросы литературы», 1961, № 1, стр. 202)
Как многократно делал это Маяковский, которого даже цитировать не стану, настолько это известно.
Как сделал это Л. Леонов в статье «О природе — начистоту»: «...жарко поговорить с местными нерадивыми властями и, может быть, даже постучать по ихнему столу» («Литературная газета», 22 октября 1960 года).
Очень может быть, что здесь редактор произнесет свое сакраментальное: «Вы не Луначарский, не Маяковский, не Леонов».
Да, не Луначарский, не Маяковский, не Леонов. Частицу «не» можно поставить перед фамилиями всех мастеров первой руки. Но тогда учиться у кого? На чьих плечах стоять?
Язык по самой своей природе демократичен. Ему претит всякая табель о рангах. В языке что позволено Юпитеру, то разрешено и простому быку.
Автор: Эр. Ханпира.
@темы: реальность, Литература
-
-
03.10.2008 в 21:09